— Вот это да! Ты видел, жирный, как я их? Аж перья посыпались, так засуетились! — хорохорился Эрн, взвешивая на тоненькой полудетской руке очередной снаряд.
Леденцовое солнце уже немного припекало, и мальчишки сидели в одних футболках, расстелив свои куртки на оживающем газоне.
Томми был беленький, полноватый мальчонка с гнусавым голоском и вечными соплями. Низко на носу у него висели маленькие круглые очки. Он тоже подбирал пухлой похожей на надутую латексную перчатку ручонкой гальку и пытался швырять в пруд. Разумеется, у него не выходило и в половину так изящно да метко, как у Эрна. Томми был стеснителен и нелеп, никто с ним не дружил. Потому-то он так доверчиво и беззаветно привязался к Эрну, который пожелал с ним общаться: пусть даже их дружба напоминала отношения между рабом и господином, Томми решил для себя, что это всё же лучше, чем одиночество. Он бросил, подражая приятелю, камень в воду, но тот упал сначала на каменный бортик пруда, а потом, отскочив от него, в воду на приличном расстоянии от уток.
Эрн залился весёлым смехом.
— Ну, сало, ты и снайпер! Учись!
Он подобрал камушек, и плавным летящим движением размахнувшись, угодил своим снарядом прямо между уткой и селезнем, которые важно проплывали мимо. Птицы оскорбленно загоготали, снялись и улетели.
Удивительная природная грация была в Эрне: она сквозила в каждом движении, читалась в изгибе юной стройной спины под просторным парусом зеленовато-голубой футболки, в длинных руках с острыми локтями, в подростково-угловатых коленках под потертой тканью джинс… Даже пакости этот мальчишка умудрялся проделывать так привлекательно, что их хотелось повторить.
Томми безуспешно пытался достать птиц камнями до тех пор, пока какая-то пожила дама, гулявшая по аллее, не решилась прекратить безобразие:
— Пошли прочь, бездельники! Оставьте уток в покое! А не то я пущу в ход палку! — она угрожающе погрозила в воздухе своей тростью.
Эрн легко, словно вспархивающая птица, вскочил и, подхватив куртку, бросился наутек. На бегу он показал пожилой даме язык и прокричал:
— Если догоните!
Он уносился прочь красивыми широкими скачками, едва касаясь земли узкими ступнями в пыльных тряпочных кедах, а за ним, неуклюже семеня и трясясь всем своим большим телом с шумным пыхтением поспевал Томми.
Добежав до конца аллеи, Эрн остановился. На щеках у него от быстрого бега проступил румянец, нежно-розовый, точно рассветное небо, волосы растрепались. Быстрым движением убрав челку с высокого лба, он плюхнулся на ослепительно белую парковую скамью.
— Передохни, жирный… — снисходительно пригласил Эрн приятеля, похлопав ладонью по свободному месту рядом с собой.
Томми прибежал только что и стоял чуть поодаль, мучимый одышкой, потный, малиновый и обиженный на мироздание за те ужасно несправедливые законы, по которым одни рождаются хорошенькими и ловкими, а другие толстыми и сопливыми.
Эрн сидел развалившись, положив щиколотку правой ноги на левое колено и рылся в нагрудном кармане своей небрежно брошенной на плечи джинсовой куртки. Наконец, добыв оттуда какую-то мелочь, он вручил её Томми.
— Слышь, сгоняй мне за колой.
Томми послушно принял у него мелочь, но, рассмотрев её на ладони, нерешительно произнес:
— Ээ… Этого не хватит…
— Ничего, из своих добавишь. Когда придёшь, я кое-что тебе расскажу, — загадочно пообещал Эрн.
Томми был наивен и обожал секреты. Его всегда томило, кто в кого в классе влюблен, кто с кем подрался из-за коллекционных фишек и кто что и про кого говорит за глаза. А Эрн этим активно пользовался. Он знал, что для простодушного толстого Томми фраза «я кое-что тебе расскажу» — самый заманчивый посул, и пускал её в ход всякий раз, когда ему что-нибудь было нужно. Потом он обычно отделывался тем, что придумывал какую-нибудь пустяковую историю или пересказывал газетный анекдот, приплетая в его сюжет в качестве действующих лиц реальных общих знакомых.
Томми вернулся с банкой колы. Эрн привычно дёрнул алюминиевый ключик, газированный напиток зашипел, и несколько сладких капель брызнуло на длинные белые пальчики. Эрн облизал их.
Томми смотрел на него с завистью. Родители никогда не покупали ему колу, потому что он был толстый и у него была аллергия.
— Ты обещал мне что-то рассказать, — кротко напомнил Томми.
Опрокинувшись на спинку скамьи, Эрн задумчиво закатил глаза и приготовился сочинять.
Но внезапно в кармане у Томми зазвонил телефон. Мама звала его есть диетический ужин и делать уроки. Что тут поделаешь?.. Пришлось расстаться с робкой надеждой узнать секрет и хоть немножечко глотнуть колы.
— Ну бывай, толстый, — почти ласково простился с ним приятель, лениво щурясь от солнца.
Томми обреченно поплелся домой. Мама налила ему тарелку прозрачного куриного супа с лапшой и морковью, которым приходилось давиться изо дня в день и как обычно спросила:
— Как прошел день сынок?
— Хорошо, — ответил Томми, печально откусывая от тугого квадратного куска безглютенового хлеба.
— Ты опять шатался с Эрном где придётся?
Томми кивнул, он никогда не врал родителям.
— Я уже устала тебе повторять… — наставительно сказала мама, — …ни к чему хорошему это не приведет. Ваша классная руководительница считает, что общение с ним вредит тебе, оно сказывается на твоём воспитании и успеваемости. Ведь это Эрн подбивает тебя шалить в школе? Он ленив, распущен, у него нет никаких нормальных интересов и выйдет из него разве что дворник или… альфонс… Ты туда же собрался? У тебя в отличие от него… — мама вдруг осеклась, порывисто схватила лежащую на столе ложку и принялась мешать в кастрюле пресные диетические овощи.
— Нет данных? — жалобно спросил Томми. Он с детства запомнил эту обидную фразу. Так отвечали ему, когда он хотел стать сначала танцовщиком балета, потом певцом, лётчиком и, наконец, крутым хакером…
— Для этого не нужны данные… — глядя в сторону, буркнула мама, досадуя на себя за то, что чуть было не ляпнула ребенку злую глупость, — это просто стыдно.
2
Эрн ездил на роликах туда-обратно, лизал эскимо и поджидал Томми. Они всегда встречались на парковке возле огромного продовольственного гипермаркета «ЕстьВсё».
— Чёрт! — воскликнул Эрн, когда внушительный белоснежный кусок мороженого отвалился и, упав на гладкий тёплый асфальт, тут же растекся на солнце в белую лужицу.
Сзади послышался стук роликовых коньков и знакомое сопение.
— Привет, толстый.
Томми подъезжал, неловко махая в воздухе руками для равновесия, похожий во всем снаряжении на киборга из фантастических боевиков. Мама не разрешала ему кататься на роликах без шлема, наколенников и налокотников. Эрн же никогда не надевал неудобную защиту, стесняющую движения, и катался свободно, будто парил над тротуаром, раскинув тонкие руки и легко сгибая ничем не защищенные от синяков коленки. За ним медленно ехал космический робот Томми.
— Зачем ты надеваешь этот дурацкий костюм? — ловко разворачиваясь к приятелю на ходу спросил Эрн. Он умел ездить спиной, подпрыгивать и снова приземляться на все восемь колёс, ездить зиг-загами — всё это не могло не вызывать у полненького неуклюжего приятеля благоговейного восхищения пополам с завистью.
— Мама заставляет меня… — грустно прогнусил Томми.
— Так ты сними сейчас. Она же тебя всё равно не видит.
— А если я упаду? У меня будет ссадина и придется заливать ее йодом, — страдальческим тоном оправдывался Томми, — Это же очень больно.
— Ты что трус? Я ведь не надеваю защиту.
— Ты и не падаешь… — грустно протянул Томми.
— Да? Ты уверен? — Эрн подъехал к низенькой металлической изгороди, отделяющей тротуар от газона и присел на неё, словно голубь на жёрдочку, — Хочешь я тебе покажу?
Томми подъехал ближе. Эрн закатал штанину и продемонстрировал приятелю здоровенную грязно-бордовую болячку, выделяющуюся словно клякса в чистовике на нежной как лепесток ванили маленькой коленке.
— Вот видишь, я тоже падаю.
— И тебе её заливали йодом? — с опаской спросил Томми.
— Я САМ это сделал…
— Как? — Томми смотрел на приятеля как на самурая, совершившего над собою харакири.
— Взял йод и залил. А ты просто трус. Жирный маменькин сынок. Диетический обед, снаряжение от синяков… Ой, ой, ой… — Эрн смешно покачал головой из стороны в сторону, изображая материнское кудахтанье, — Так у тебя никогда не будет девчонки!
Томми вдруг очень сильно обиделся и в первый раз за всю жизнь ответил Эрну колкостью на колкость.
— А у тебя зато нет мамы! — Он и не представлял, как сильно заденет этого неуязвимого с виду красавчика.
— Как будто она мне так уж сильно нужна! То колу не пей, то защиту надень. Одни проблемы от этих мам… — едко процедил Эрн в ответ, пряча неумолимо увлажняющиеся глаза и прикусывая нижнюю губку, чтобы удержаться от слёз. Он торопливо спустил штанину и, вскочив, помчался вперед изо всех сил, чтобы Томми не смог догнать его и заметить, что он плакал.
